Это одно из самых частых признаний людей, когда речь заходит о сложностях в контактах. В конечном итоге все к этому страху и сводится. Если спросишь человека, что это такое, то не всегда можно получить ясный ответ. Смешиваются воедино отвержение, отказ, злость, негативное отношение. Но ведь не всякое "негативное отношение", злость или отказ – это отвержение.
Отвержение – это тотальный отказ от контакта с человеком на основании неприятия его самого, его личности (вследствие несовместимости). Это отказ учитывать его существование.
Отвергнутые люди – это люди вне системы взаимоотношений. И для младенца это – смерть. Выход из ситуации частично определяет природа – младенцы для большинства из нас неотразимы.
Чуть позже эффективная стратегия – быть таким, чтобы тебя не отвергли близкие. Считывать их ожидания, настроение – и подстраиваться, потому что быть плохим (т.е. не соответствовать ожиданиям) – опасно. И эта стратегия вполне нормальна для раннего детства. Другое дело, что у нее есть побочный эффект.
Дело в том, что детское сознание эгоцентрично: всё, что происходит со взрослым, связано с ним, ребенком, и если мама/папа/другие взрослые как-то "странно" себя ведут (сидят грустные, злятся, не хотят видеть) – это точно связано с тем, что ребенок какой-то не такой. Своей, отдельной от ребенка, жизни у взрослых быть не может (неприятности на работе, ссора с супругом, смерть близкого...).
Соответственно, нужно стараться регулировать эмоциональную жизнь этих больших людей, быстро меняя себя. И это понятно: страх отвержения всегда очень силен там, где есть зависимость от другого.
Со временем, с повышением автономии, ребенок обнаруживает, что у других людей есть своя психическая жизнь, никак не связанная с ним. И что мама может быть грустной из-за проблем на работе, а не из-за него (хотя достаться может и ему). И что возможности ребенка повлиять на настроение матери ограничены по этой же причине – не в нем дело, не ему и исправлять ситуацию.
Хорошо, если происходит это осознание. А если нет?
Тогда и физически повзрослев, мы можем придерживаться такой связки: "если тебя отвергли – с тобой что-то не так". Потому что хороших мальчиков/девочек (а хороший – это удобный, подходящий) не отвергают, потому что просто не за что отвергать.
И когда кто-то негативно о нас отзывается, или не хочет отвечать взаимностью на наше стремление с этим человеком общаться, быстро включается: "со мной что-то не так, и я должен немедленно это исправить!".
Более того: хорошим мальчикам/девочкам никто никогда ни в чем не может отказать, и если отказывают – бам, снова ощущение, что со мной что-то не так. Отказ и отвержение сливаются воедино.
Но отказ – это когда "я не хочу пить с тобой чай потому, что не хочу пить чай". А отвержение – это когда "не хочу пить с тобой чай потому, что не хочу быть с тобой. А вот с Васей/Олей чай – с удовольствием".
Взрослому сознанию доступно "не хочу пить чай", детско-эгоцентричному – нет, только "не хочу быть с тобой". Как это у другого человека могут быть свои отношения с чаем?!
Различение отказа и отвержения сильно облегчает дело.
Отвержение значимым для нас человеком, отказ от контакта именно с нами при любом раскладе – неприятное переживание. Но оно становится значительно более переносимым, когда в нашем сознании присутствует образ другого человека, чья жизнь слабо связана с нашей.
Когда мы ощущаем, что "не с тобой" означает только "у меня нет на тебя отклика", а не "в тебе есть ужасный изъян". Разрушение идеи, что отклик на нас обязателен, если мы "хорошие" – важный критерий взросления.
Илья Латыпов
Post a Comment